Горячий старт [= Сердца и моторы ] - Владимир Васильев

Точнее – враг на врага. Потому что Тири сразу поняла – кто перед ней.

А на площадь перед баром, визжа протекторами по дасфальту, вырвались четыре разноцветных джипа.

– Вон! – сказал Чен, указывая на стоящие в тени ангара «Креатив» и «Бас-Лоджик».

– Там пусто, – холодно отозвался Тигр, сжимая в черной руке ружье.

– Значит, в баре, – подытожил Сема. – Пошли.

Со стороны шлюза наползал шум мотоциклетных моторов.

Когда Жига с приятелями подъехал к бару, у джипов уже никого не было.

– Гляди, те самые тачки, – сипло обратился к главарю Мосол.

– Вижу, – проворчал Жига, слезая с продавленного сидения «Квантум Мэверик». – Эй, толпа! За дело!

Три десятка крепких парней в кожаных куртках отрывались от гнутых рулей «Сигейтов», «Коннеров», «Вестернов», «Тиков», и у каждого в руках возникала или цепь, или обрезок трубы, или бейсбольная бита с надписью Escape, или просто зазубренный рокерский нож.

В баре хлопнул одинокий выстрел. Жига ощерился. Он хотел порадовать Спелла, велевшего приехать в этот бар. Говорили, Спелл работает на самого Фарида.

Мосол подал ему заряженный «Вербатим».

– Пусть кто-нибудь останется, – распорядился Жига. – На случай легавых...

Мотоциклисты быстро проскальзывали в бар.

Не прошло и минуты, как на площадь, урча перегретым двигателем, вырулил фургончик с рекламой «Chickony peripheria» на плоских бортах. Из кабины выбрались двое – водитель в синем комбинезоне и некто в спортивном костюме и кроссовках от Шильдера.

– Скажи, пусть готовятся, – сказал тот, что в спорткостюме.

– Хорошо, Камилл, – послушно отозвался водитель и спустя секунду открыл дверцу кунга. Фургончик был напичкан аппаратурой, словно рубка флагманского миноносца.

Камилл прошел мимо двух угрюмых мотоциклистов в коже и железе, словно их здесь вообще не было. Он направлялся в бар. Мотоциклисты, не шевелясь, глянули ему в спину.

Когда Тири встала, Аурел ощутил пустоту в груди. И в душе. Словно сломалась какая-то важная пружина, словно оборвалась цепь, что еще недавно сковывала его с реальностью. Он будто провалился в киберспейс, но другой киберспейс. Время растянулось, став вязким, как перегретый воск. Сигаретный дым лениво тек от столика к столику.

Платонов подошел вплотную и сел рядом.

– Привет, ковбой, – сказал он негромко. – Я пришел за тобой.

Аурел не ответил. Он глянул снизу вверх на все еще стоящую Тири.

Здоровый негр, неожиданно возникший у столика, ткнул Платонову в спину стволом ружья. В полутьме казалось, что большие, навыкате, глаза негра светятся.

– Значит, так, – теперь говорил так же неожиданно возникший у столика невысокий человечек лет тридцати с печальным лицом. – Ты сидишь здесь, пока мы не уедем.

– Вряд ли, – спокойно ответил Платонов и выстрелил. Аурел не успел понять каким образом в руке Платонова оказался пистолет. Человечек с печальным лицом выронил такое же, как у негра, ружье и сложился пополам, а потом упал набок.

Ружье в руках негра отозвалось громом, но Платонова на прежнем месте уже не было. Тигр попал в Тири, застывшую у стола рядом с Аурелом. Ее швырнуло на соседний столик, очки упали на пол и разбились, но на красной рубашке кровь рассмотреть было трудно.

Вторым выстрелом Платонов убил Тигра.

Аурел чужими глазами смотрел на это, и крик застрял у него в горле. Потом опомнился и метнулся к Тири. Она была еще жива, но глаза полнились болью и удивлением.

– Танюша, – прошептал Аурел, чувствуя, что мир рушится.

– Камилл... – едва двигая губами прошептала в ответ Тири. Смотрела она за спину Аурелу.

Аурел обернулся. Перед ним стоял рослый парень в спортивном костюме.

– Здравствуй, Фриппи, – спокойно поздоровался он, словно все происходило не баре, где только что убили двоих, а где-нибудь на званом обеде. – Наконец-то мы встретились.

Ощущение реальности окончательно покинуло Аурела. Это сон – просто страшный сон, который непременно скоро закончится.

Посетители бара либо попрятались под столики, когда началась пальба, либо пытались убраться отсюда подальше, но вязли в плотной толпе мотоциклистов, что собралась перед выходом. Удивительно, но было совсем тихо, никто не кричал, слышалось только шарканье ног.

Чен резко ударил Платонова ребром ладони, метя в шею, но того минутой раньше не смутили ружья... Где уж тут голыми руками... Дыхание вдруг пропало, под ребром взорвалось болью и Чен отключился.

Жига-мотоциклист пытался понять что происходит, но ничего не понимал. Его люди бестолково топтались в тесном спейсе бара.

– Бардак, – сказал Платонов, делая шаг к Аурелу. Краем глаза он видел еще двоих с ружьями – потного толстяка в круглых очках и невзрачного парнишку; ружья плясали у них в руках. Рядом, сжимая «Вербатим», таращилось на происходящее из-под зеркальных очков татуированное чудище с огромным железным крестом на груди.

– Погоди, – сказал Платонову безопасный на вид парень в спортивном костюме. Но Платонов понимал, что безопасность его кажущаяся. – Тебя прислал Лощинин, верно?

– Верно, – согласился Платонов, беря Аурела под локоть.

В тот же миг выстрелил Синицын. Пуля пробила стену – Платонов, неведомо как почуявший угрозу, убрал Аурела в сторону, а парень в спорткостюме в сторону убрался сам.

– Больно, – тихо сказала Тири. Аурел вырвал локоть из Платоновской руки, чувствуя, как в голове вспухает злость и отчаяние. А в следующий миг он понял, что кричит.

«Его не остановить, – подумал Бай о Платонове. – Сема, Тигр...» Нужно было что-то делать, потому что Синицын нервничал, оружие жгло руки, а Аурела сейчас запросто могли убить раньше, чем кто-нибудь что-нибудь предпримет. Взгляд сам остановился на ряде терминалов у дальней стены. Бай закрыл глаза, и без напряжения ушел в сеть.

Он летел быстрее скорости, пронзая виртуальщину, а в голове билась единственная мысль: «Тебя прислал Лощинин, верно? – Верно...» [find user] Пальцы Бая шевелились на ружье, словно это была клавиатура, а не оружие.

[enter name, please]

[Лощинин]

[wait... ready]

[go to]

[Владимир Лощинин/civ/Лески_2148840]

Бай скользнул по указанному адресу. Входящие были начисто отсечены – войти в чужую систему через сеть было невозможно. Почти невозможно. Обычным методом.

Бай считал эхо последних коннектов, хотя оно было затерто del'ом. Реально затерт был только первый символ файла, а дисковое пространство, где хранилось все остальное тело, было объявлено свободным.

Он оживил изображение – вот ты какой, Лощинин. Так, теперь голос...